Стихи Андрея Лупана. Часть 2.
Вдали на дорогах —
ни песен, ни криков,
мысли молчат,
как в закрытых книгах,
и молчит человек,
охваченный болью,
с потухшим взглядом,
с орудьями дня, разбитыми рядом.
Земля,
надежды лишенная, где твои голоса?
Что соберешь ты из жизни, из дней твоих?
Чудеса?
К долинам твоим, к бочагам, в тень вековечных ив,
уходят резвиться дети твои.
Их шепот вечерний слышен,
как будто свет подымается выше, и жаль: ему
до высот не дойти, погаснуть на полпути.
Апостолы наглые с прилавков изношенных тебе продают
надежд непрошеных крошево:
«Потерпи еще,
жди…»
Жди,
поближе к границе жизни иди,
туда, где глаза замерзают,
вдаль устремленные, где падают руки на камень,
с жизнью еле скрепленные.
Там все обретешь.
Напрасно!
Все это — ложь!
Жди себе мер справедливых,
данных властями,
землю еще поскреби когтями.
Много ль осталось ждать впереди?
Помирай себе,
жди!
1934
Толпы голодных работы ищут под безоблачным небом,
толпы голодных, усталых, нищих.
А нивы беременны хлебом.
Жизнь собачья,
в пору топиться!
Истоптав все дороги,
ищут
убогого счастья крупицу.
И хохочут их жирные боги.
Где оно, счастье?
Известное дело —
за крепкой стеной, под замками.
Они это счастье добыли умело
потрескавшимися руками —
недра,
гроты,
земная кора,— нету предела их силе;
клады подняли на-гора
и во дворцы принесли их.
Несли властелинам, а те — в тепле,
изнеженные калифы, жертвовали, толпа,
тебе, объедки, надежды и мифы.
Добросердечные господа в замках своих исконных, с коробом идеалов и справедливых законов, дарили толпе,
как хмельное причастье,
рецепты елейного счастья.
Служат свою литургию набожные головорезы.
Э-гей,
тени благие, нет еще!
Муки терпя такие, сжав кулаков железо,
сдюжит толпа усталых, нет,
но подохнет с голоду!
Сеет глубоко свои семена,
корни хранит свои гордо.
Все она терпит, пока не закружится грозный,
прекрасный вихрь!
Глядите, как всходит великая сила
на нивах — в сердцах людских!
Гляньте, как зреет в сердцах она
— гневно, грозно и молодо.
кулай отвечает на суде
Толпа победит, она сильна,
не уморить ее голодом!
1935
Кулай отвечает в суде
Вот я, стою, не прячусь.
Знай:
я — Чунту Кулай,
законами и шпиками выслежен,
каленым железом мечен, захочу — отвечу тебе,
а нет — не отвечу.
потому
так уж мне на роду написано,
что травить меня будут
и бросать в тюрьму,
только нрав у меня, между прочим,
таким и останется —
до резни охочим.
11а расспросы ты больно падкий — все пытаешь, не спрятал ли слова какого
в рукаве а ль в подкладке.
Эх ты, праведник
мудрый,святой,ангел божий,
судья толсторожий,
пес цепной…
Лучше пустил бы меня на место твое, Каин,
чтоб сидел я, колокольцем звеня, как хозяин!
А сам пересел на мою скамью, чтоб спросил я тебя,
судью,
кто ты есть таков, чью сосешь кровь?
Чтобы я судил да рядил, кому же из нас, молодцу,
больше колодки к лицу, разрази нас обоих гром:
мне ль, что машу топором, тебе ль,
что с высот твоего поста машешь законом святого креста?
Ну да ладно, не корчи рож,
всадил бы в тебя я нож, выпустил бы из тебя требуху!..
Ведь все равно над страной ты покамест самый большой и решаешь еще,
как подумаю,
жизнь и смерть, и судьбу мою.
А все-таки знай, что я, Чунту Кулай,
или другой, как я, рыжий,
вырвем два зуба за зуб у тебя и уже роем тебе могилу…
Держись же!
Здесь
Как из воспоминанья,—
Вот он весь
передо мною старый двор.
Уеду и отсюда скоро,
Напрасно, видно, я скитался здесь.
Да кто из вас подумал обо мне И встретить вышел?
Кого искал я С его забитой жизнью Под этой крышей?
Я ли уходил отсюда в белый свет,
С мечтами детскими, шепча надежды имя?
Встречаю только уйму мелких бед…
И дело лишь одно, непонятое ими, — о ном никто здесь ничего не знает, то драма общей нашей жизни — великая трагедия людская.
Нет, не мечты с приманкой их незримой пели меня в напрасную дорогу,
— я шел сюда, судьбой гонимый,
как зверь идет в знакомую берлогу.
Вот жизнь моя, вот жизнь твоя, да кто перебирать их будет?
Костры надежды кто разбудит,
чтобы она пылала на горе все ярче, выше?
Чтоб видно было нас и слышно!..
Кто безысходность обличит?
Кто победит?
1936
Страницы: 1 2