Иляна-Косынзяна и Свет-Рассвет
Пустились они все трое в дорогу, но когда узнала Иляна-Косынзяна, куда ее везут, зарыдала горькими слезами.
— Свет-Рассвет, не думала я, не гадала, что придется мне гнить в преисподней, а не жить на милой земле.
Там будешь жить, где назначено тебе, а не где вздумается. Когда же прибыли они в царство Тартара, Свет-Рассвет закричал:
— Выходи из земли, бес, принимай, что хотел.
Обрадовался Тартар, взял у него Иляну-Косынзяну и отдал взамен обоих коней — взнузданных и оседланных.
Сел Свет-Рассвет на коня и уехал, а Тартар запер красавицу на замок и стал хлопотать под землей, собирать родню на великую свадьбу.
Арап пожалел красавицу, постелил перед царевичем мост, а когда тот направил на мост коня, остановил всадника.
— Стой, царевич!
— А что?
— Конь твой хорош и может скакать по мосту, а другой нехорош, и не может.
— Почему?
— Потому, что без всадника.
— А кому же на нем скакать?
— Иляне-Косынзяне.
Понял Свет-Рассвет, повернул коней, возвратился к Тартару в преисподнюю, когда Тартара не было дома, освободил Иляну-Косынзяну, и все трое продолжали путь по мосту.
Ехали они недолго, потому что Тартар вернулся домой и, не найдя Иляны-Косынзяны, вне себя от ярости бросился за ними вдогонку на тридесяти тучах, гоня впереди себя тридесять ливней и тридесять бурь, чтобы обрушить их на Свет-Рассвета.
Почуял Арап погоню, вдохнул полной грудью — так и втянул в себя Тартара со всеми его дождями и бурями.
Прояснилось небо, успокоилась земля, и поскакали они дальше втроем в согласье и радости. Когда же достигли они границ того царства, где жила Чудо-Птица, взял царевич обоих коней за уздечки и повел к Главному Бесу. Довел до двора и давай стучать в ворота:
— Выходи, Бес, из земли, получай, что я тебе посулил.