Жена королевича и королевич
А бедная жена королевича пошла на дно, но, едва к нему прикоснулась,- превратилась сразу в усача и стала плавать вместе с другими рыбами. Захотелось ей увидеть солнце — она поднялась наверх и подпрыгнула, а когда оказалась над водой, то превратилась тотчас же в птицу. И хоть стала она птицей, душа у нее оставалась материнская. В тоске по ребенку поднимается она в небо, летает вокруг своего дома, а услышав плач своего малютки, садится на дерево под окном и поет с печалью:
Ай, люли, люли,
Глазоньки мои,
Ай, люли, люли,
Рученьки мои.
Деточка моя родная,
Кормит тебя грудь сухая,
Ох, чужие тешат руки.
Тяжко жить
С тобой в разлуке.
Едва запела птица, перестал ребенок плакать. А потом снова закричал, потому что ведь это был малыш — его нужно было кормить, купать, а баба с дочкой и не смотрели в его сторону. В окна только все глядели, все гляделки проглядели, королевского сына ждали-высматривали.
А утонувшая женщинавсе не находила себе покоя-отдыха, летала с дерева на дерево и пела:
Ай, люли, люли,
Глазоньки мои,
Ай, люли, люли,
Рученьки мои.
Деточка моя родная,
Кормит тебя грудь сухая,
Ох, чужие тешат руки.
Тяжко жить
С тобой в разлуке.
Баба с дочкой услыхали песню и ужаснулись.
— Матушки-светы, беда на наши головы: как бы не была
это мать ребенка, если она — дни наши сочтены.
Стали они думать, как поймать птицу. И пока думали свои черные думы, возвращается с войны хозяин дома. Взглянул на бабину дочку да и говорит:
— Ох, жена дорогая, до чего ж ты похудела да почернела, будто это и не ты вовсе.
— Как же мне было не похудеть да не почернеть, тебя ожи-даючи, по тебе тоскуя?
— А ребенок наш отчего все плачет?
— Не знаю, что с ним приключилось,- грудь не берет и не спит. Ума не приложу, что бы с ним такое сделать, чтоб успокоить его.
И только тогда и взяла в первый раз ребенка на руки и стала укачивать его. Тут и птица как раз прилетела опять на дерево под окно и запела:
Ай, люли, люли,
Глазоньки мои,
Ай, люли, люли,
Рученьки мои.
Деточка моя родная,
Кормит тебя грудь сухая,
Ох, чужие тешат руки.
Тяжко жить
С тобой в разлуке.
Слыхал или не слыхал королевский сын песню, он рад был уже тому, что ребенок успокоился. А дочь бабы говорит ему:
— Выйди поскорее, муженек, во двор — подстрели эту птицу
с дерева, будет нам зама хорошая.
Королевич схватил лук со стрелами, выбежал и стал целиться. А птица прыг да прыг с ветки на ветку, улетает от него. Увидев же, что нет ей другого спасения, полетела она к своему ореху в ограде, чтобы спрятаться там. А стрелок все преследует ее. Под одним деревом целится, с другого спугнет и дошел так до ореха возле дома. И — вот чудо великое! — только опустилась она на ветку ореха, как превратилась в женщину, какой была до сих пор.
Королевич выпустил из рук лук и стрелы от изумления. Кинулся к ней, обнял ее, стал целовать ее лицо, и жена рассказала ему, чего натерпелась, пока его не было дома.
Услышав такое, помчался он домой, от гнева готовый разорвать в клочья старуху с дочкой.
Шаг за шагом, верста за верстой, пришли они к дому. Когда злюка-баба со своей дочкой увидели их, задрожали обе всем телом, так что казалось, вот-вот дух из них вон.
А королевский сын схватил бабину дочь, вышвырнул ее на улицу, а там привязал к хвосту необъезженной девятилетней кобылы и дал ей кнута, чтоб помчалась она вскачь через горы да овраги. И растерзала ее кобыла в клочки, так что ничего от нее не осталось. А бабу королевич ухватил за космы, подвел к границе своего королевства и так сказал:
— Осуждаю тебя на веки веков, ведьма проклятая, сгинуть со света белого и не найти себе места отныне ни на земле, ни под землею.
Под эти хулы и проклятья земля разверзлась и поглотила старуху, одна только голова осталась торчать над землей. И кто ни проходил мимо, бросал в нее камень или обходил стороной.
Таков сказ.