Как только посланники волохов докинули дворец, король Венгрии Людовик1 задумался. «Не хотят эти волохи покоряться, и все тут!» — думал он, внимательно изучая глазами серебряный кубок, в котором красное молдавское вино теряло последние бусинки пены.
Как-то в разгар лета Богдан-Водэ, который, как и его волошские предшественники, носил титул воеводы Марамурешского и королевского наместника, возлежал на шелковистой траве под сенью высокого, ветвистого дуба. С ним никого не было, и ничто не нарушало тишины, только время от времени где-то в лесу звучал охотничий рог его отряда, охотившегося на зубров. Он задремал.
Богдан-Водэ, или как его назовут впоследствии летописцы, Богдан I знал, что венгерский король ни в коем случае не пойдет на то, чтобы добровольно предоставить Молдове независимость. Подчинив себе Далматию и Хорватию, сделав своими вассалами правителей Болгарии, Боснии, Сербии и Мунтении, Людовик I Анжуйский был заинтересован в том, чтобы и Молдова оставалась по-прежнему в вассальном подчинении […]
Да, осень выдалась дождливая, с густыми молочными туманами, и казалось, она никогда не покинет молдавскую землю. Пелена дождя словно хотела заслонить от людских глаз то, что происходило в это время в Бае. Только Богдан-Водэ и его приближенные знали: господарские оружейные мастерские работают день и ночь.